Романс

 

Рассердись, но останься и наруки мне упади,
В твоём ласковом теле так долго искал я приюта,
Посмотри не глазами, а сердцем своим погляди
На меня - как на праздник, первого залпа салюта.
Вслушайся в перекличку разлук, где ничей и ничья
Изнывают от боли, похожей на приступ мигрени,
В шум, когда опадали на наши, дождём у ручья,
счастливые лица, белые хлопья сирени.

Заколочены ставни, и вытравлен запах надежд,
Но обиты пороги терпения и сладострастья,
Нас железом калёным клеймили, как сирых невежд,
Но на наших ошибках своё не построили счастье.
В скорби самоубийцы свою солидарность найдёт, 
Кто пока ещё жив молитвами атеиста,
И слова из Вийона: "Я - то, что меня же убьёт!"
Так хочется крикнуть в лицо моего сценариста.

В доме памяти Грёз - не Шамбала и не Тибет,
А израненный волк, истерзанный росомахой,
Я за вечную тайну так благодарен тебе,
Что сокрыта под платьем исповедальней и плахой!
Вновь не вяжется зверь там, где живёт лесоруб,
И сорвётся снежинкою да, мимо слышащих-взорных,
Абсолютная мудрость, с чьих-то немеющих губ,
И в толпе растворится среди бунтарей и покорных.

Что за край меня бросит, в потоке неведомых сил,
Крылья не обломает, и не помрёт от икоты?
Я скажу всем "спасибо!" от тех, кто так и не дожил
беспредельщикам, пьяницам, бабникам, сукам и мотам,
Спрятавшись в одиночество, как эшелон под откос,
За пустыми дверями, как за надёжной стеною.
Приготовь мне для сердца - о, голубоглазый Христос! -
Такую же участь, когда стать решишь снова мною!

 

Александр Рассказов. 2012 г., Москва